К выводу о том, что двери повторяют оригинальный проект архитектора Александра Щусева, эксперт, по его словам, пришел, посмотрев фотографии и "подготовленные архивистом материалы". При этом в ходе заседания Сукачев не смог по современным фотографиям определить, сколько в дверях стекол, а по эскизам Щусева, по его мнению, нельзя точно сказать, какой материал должен быть у проемов между филенками. При этом чертежи Щусева Сукачев не изучал, а видел только копии его проектных эскизов. Отметим, что адвокаты настаивают, что на фотографиях 1960-х годов видно, что у створок дверей было по одному оконному проему в каждой, а сейчас — по три.
Соответственно, по их мнению, существующая сейчас дверь не соответствует оригинальному проекту и не носит культурной ценности.
Как сообщил Сукачев, он один из авторов культурологической экспертизы по зданию, однако он в документе так не обозначен. По его словам, это связано с тем, что в их организации "большой штат" и не все собиравшие информацию лица вошли в список авторов исследования. При этом свидетель заявил, что изучил заключение о присвоении зданию ФСБ статуса объекта культурного наследия и опирался на "историко-архивные изыскания", которые провела сотрудница Марина Плигина. Она также не вошла в состав авторов экспертизы.
Сукачев также отметил, что он был единственным специалистом, отвечавшим на один из вопросов, поставленный перед экспертами. При этом следователю эксперт показывал только паспорт, документами о его образовании и опыте работы следователь не интересовался. Аттестата о том, что Сукачев имеет право проводить государственную историку-культурную экспертизы, у него нет вовсе, как признался специалист в ответ на вопрос адвокатов.
Кроме того, ни Сукачев, ни Плигина в ходе работы над исследованием не давали подписки о том, что они осведомлены об ответственности за дачу заведомо ложных заключений, хотя по закону она берется со всех специалистов, готовящих экспертизы для суда.
Участвовавшая в осмотре двери здания ФСБ эксперт Юлия Семина в ходе заседания также сообщила, что значащаяся как автор Татьяна Ветчанина экспертизой не занималась, а только "проверила" работу ее заместителя Сукачева и подписала итоговый документ. Сама Семина составила схему утрат, а также определила материал двери. Она также пришла к выводу, что восполнение утрат в подожженной двери было бы слишком сложной операцией.
"Разобрать дверь – это значит, просто распилить. А потом ее трудно собрать. Сделать новую проще, честно говоря", — заявила эксперт. Она считает, что с точки зрения работы это проще, потому что в случае замены отдельных фрагментов, осталось бы только "несколько элементов", которые можно было бы использовать.
Семина отметила, что рисунки Щусева, которые приложены к экспертизе не дают возможности понять, насколько нынешняя дверь соотвествует изначальному проекту архитектора из-за маленького размера рисунка. Она также отметила, что для того, чтобы понять, чем должны были быть заполнены промежутки между филенками в двери, стеклом или деревом, нужны чертеж или опсание. Ни то, ни другое, специалистам при составлении заключения исследовано не было.
При этом Семина все же полагает, что если дверь изначально и имела другой вид, то все-таки и нынешняя дверь может быть предметом охраны, поскольку входит в общий ансамбль здания.
Адвокат Дмитрий Динзе отметил, что в экспертизе у подъезда, дверь которого поджег Павленский, указан один адрес, а обвиняют Павленского в поджоге двери по другому адресу. Другой адрес называли и некоторые сотрудники военной части, охраняющей здания. Отметим, что представитель ФСБ на прошлом заседании объяснил всплывшие противоречия тем, что все здание якобы имеет два адреса.
Алексей Бачинский
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
