Большое значение в жизни человека имеет его видение самого себя, своей жизни. То же самое можно сказать и в отношении народов и стран. Попытка исторической перестройки, предпринятая в Августе-91, закончилась провалом и реакцией ещё и потому, что либералы так и не смогли предложить народу ясный и привлекательный образ будущего. Говоря об интеграции в Запад, они так и не смогли вразумительно сказать, в какой Запад приглашают постсоветскую Россию.
Известны слова Льва Толстого: народ казаками желает быть. То есть народ всегда мечтал себя видеть казаками, хотел для себя такой, вольной доли. Но есть ещё один интересный момент: многие русские мечтали видеть Россию Америкой. Собственно, об этом знаменитый спектакль "Юнона и Авось" по поэме Андрея Вознесенского: "Я мечтал, закусив удила, свесть Америку и Россию. Авантюра не удалась. За попытку спасибо". Даже в самом названии Российско-американской компании, созданной графом Резановым, брезжит альтернативный образ России, России-Америки.
Русское западничество всегда делилось как бы на два направления. Одно, грубо говоря, хотело сделать из России Европу, приделать её к Европе. Но при этом не учитывались ни масштабы России, ни её евразийская география, ни особенности характера населения. Я, скажем, с трудом представляю, как люди, живущие на Енисее, произносят: "Мы — европейцы". Даже как-то комично звучит.
Другое направление русского западничества предлагало России иную модель вестернизации: Америка. Эта модель, оставаясь западнической, прогрессистской, евроатлантической, учитывает вышеназванные российские реалии. С Америкой Россию действительно роднит многое: пространства, широта натуры, дух первопроходчества (неспроста в России так популярен образ ковбоя, вспомните детство). И Россию, и Америку, грубо говоря, делали казаки, с той разницей, что Америку делали свободные люди, осуществлявшие экспансию свободы, а наши расширяли российские пространства, убегая от государства (тот же Резанов у Вознесенского открывает новые земли, "Русскую Америку", убегая от российской казёнщины и несвободы). Россию сближает с Америкой многое, но ей необходима прививка свободы и федерализма. Вот тогда и получатся Соединённые Штаты России. Всё очень "просто".
Америка — вот, пожалуй, наиболее адекватный образ для русского западничества. Русский американизм есть наиболее адекватный русский европеизм. Нашим либералам ещё только предстоит научиться разговаривать с нашим населением, предлагая ему привлекательные модели будущего. Европа для русского сознания — это всё-таки что-то куцее. Именно через образ Америки можно "соблазнить" русского человека, активировать иную часть его натуры, всегда подавлявшуюся традицией несвободы: предприимчивость, вольнолюбие, здоровый индивидуализм в сочетании со способностью к самоорганизации. Именно образ Америки способен вывести Россию из мира ордынского "евразийства" в евроатлантический мир, преобразовать её из империи в договорную федерацию, в "Соединённые Штаты России".
! Орфография и стилистика автора сохранены
