В самом начале XVII века царь Борис Годунов отправил в Европу дворянских "робят" - "для науки разных языков и обучения грамоте". Легко себе представить, с каким ужасом провожали их в далекую дорогу родные и близкие, как им самим было страшно.
К сожалению, мы ничего не знаем об их дальнейшей судьбе. Годунов умер, его сын убит, престол захватил Лжедмитрий, дальше понеслось Смутное время – про злосчастных "робят" забыли. Деньги им на проживание отправлять перестали, и похоже, что никто из них не вернулся – может быть, потому что не было средств на обратную дорогу, а может быть, наоборот, прижились где-нибудь в Голландии или во Франции и возвращаться не хотели.
Таков был первый опыт обучения русских людей за границей.
Через шестьдесят лет после этого Воин Ордин-Нащокин, сын одного из ближайших к царю Алексею Михайловичу людей – Афанасия Ордин-Нащокина – узнав на дипломатической службе прелесть заграничной жизни, был вызван в Москву, там от русских обычаев, как написал Сергей Михайлович Соловьев его "стошнило" и, возвращаясь на место службы, он бежал. <Подробнее эту историю вы можете узнать из лекции, которая на днях выйдет на моем YouTube канале>. А через несколько лет затосковал и попросился обратно.
Таков был первый известный нам опыт российской тоски по родине.
Через сто лет Петр Первый уже отправлял в Европу учиться десятками, а то и сотнями, вскоре обучение за границей стало чем-то вполне естественным. Вспомним Ленского, который "Из Германии туманной привез учености плоды" ( напоминаю, что туманная здесь ученость, а не Германия), и многих-многих других вымышленных персонажей и реальных людей.
В 1830-е годы министр просвещения Сергей Уваров, вложивший много сил и средств в развитие российского образования ( но при этом поставивший университеты и гимназии под жесткий контроль), стал отправлять университетских преподавателей в Европу. Среди молодых выпускников Петербургского университета, поехавших в Берлин для "усовершенствования в науках и приготовления к профессорскому званию", был специалист по классической филологии Владимир Печерин.
Он успел не только поучиться у немецких профессоров, но и побывать в Италии, Швейцарии, Австрии, затем в 1835 году вернулся в Россию, стал профессором Московского университета… и уже через год оформил заграничный паспорт и уехал на Запад, чтобы никогда больше не возвращаться. Видно его, как Воина Ордин-Нащокина за двести лет до него "стошнило". Он не видел здесь никакой возможности для приложения своих сил – а сил у него было много.
"Я бежал из России, - рассказывал он потом, - как бегут из зачумленного города... я был уверен, что если б я остался в России, то с моим слабым и мягким характером я бы непременно сделался подлейшим верноподданным чиновником или попал бы в Сибирь ни за что ни про что".
Два извечных русских варианта – стать "подлейшим чиновником" или попасть в Сибирь. Почему не получается просто преподавать в Московском университете, читать с учениками греческие тексты и жить спокойно? Вот не получается.
Герцен, который через много лет встретился с Печериным в Европе, так объяснил его отъезд в "Былом и думах": В 30-е годы "опьянение власти шло обычным порядком, будничным шагом; кругом глушь, молчание, все было безответно, бесчеловечно, безнадежно и притом чрезвычайно плоско, глупо и мелко. Взор, искавший сочувствия, встречал лакейскую угрозу или испуг, от него отворачивались или оскорбляли его. Печерин задыхался в этом неаполитанском гроте рабства, им овладел ужас, тоска, надобно было бежать, бежать во что бы ни стало из этой проклятой страны".
Среди молодых людей от 18 до 24 лет, опрошенных "Левада-центром", 53% заявили о своем желании уехать из России. Это рекордная цифра за последние 10 лет. Меня она не удивляет. В школе мы каждый год только и занимаемся тем, что пишем характеристики, помогаем сочинять мотивационные письма или выдаем справки об оценках тем, кто собирается ехать учиться за границу.
Ну и что бы им не поехать – мир посмотреть – в молодости самое милое дело. И нам хорошо – потом будет у нас много специалистов с иностранным образованием. Да вот только вопрос – кто из них вернется, а кто, как те годуновские "робята", так и останется в Европе? Две самых умных моих выпускницы с разницей в четыре года закончили Московский университет и поехали продолжать образование за границей. И обе они были не прочь вернуться домой. Только вот что им здесь было делать? Как не объяснила одна из них: "В Москве есть далеко не все книги, нужные мне для научной работы, да еще их надо выписывать в библиотеке и ждать, выдадут ли, а в Германии я сразу могу получить все, что мне нужно". Смешной довод? Смешной для тех, кто не занимается наукой. А другая даже вернулась, но так как она была умнее половины тех, кто ее учил в альма-матер вместе взятых, то они почему-то не поторопились найти ей место на кафедре. Обе этих поехали заниматься наукой обратно в Европу, нашли там себе иностранных мужей, ну и все…
А кто-то точно так же пытается заниматься в России бизнесом, или снимать кино, или быть врачом, или работать в школе – и все это оказывается настолько тяжело, настолько невыносимо тяжело. А когда начинаешь думать о том, где будет учиться твой будущий ребенок, и кто будет тебя и твою семью лечить, то руки просто сами тянутся к заграничному паспорту…
Я ни на минуту не осуждаю тех, кто отправился в дальние края. Вообще все имеют право жить там, где хотят. Я просто огорчаюсь. Огорчаюсь за себя, потому что круг интересных людей вокруг меня редеет на глазах. Огорчаюсь за страну, которая с каждым отъездом лишается еще какого-то кусочка будущего.
Владимир Печерин, покинув Россию, пешком бродил по Европе, пытался найти общий язык с революционерами, потом давал частные уроки, служил камердинером – бывший профессор! – даже торговал сапожной ваксой. Потом ушел в католический монастырь, стал священником.
В какой-то момент своих скитаний он написал стихотворение, из-за которого позже для советских историков он станет не борцом и даже не жертвой режима, а "космополитом безродным".
Как сладостно - отчизну ненавидеть,
И жадно ждать ее уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья.
Только те, кто так пишут, на самом деле не испытывают ненависти к родной стране. Их просто тошнит, как несчастного Воина Ордин-Нащокина, и как сделать так, чтобы не тошнило – не понятно.
! Орфография и стилистика автора сохранены
